Для всех очевидно, что акторы мировой политики, во главе с США, начали двадцать первый век борьбой с международным терроризмом. Она заметно активизировалась после трагического террористического акта в центре мировой торговли Нью-Йорка 11-сентября 2001 года. После этого трагического события весь двадцать первый век стали называть чуть ли не веком терроризма и/или борьбы с ним. Однако, есть и другие его названия. Интересно, что они тоже в какой-то мере имеют в виду терроризм и борьбу с ним. Так Самуел Хантингтон назвал двадцать первый век веком столкновения цивилизаций. Его иранский оппонент, Хошими, назвал двадцать первый век веком диалога цивилизаций. Однако теория столкновения цивилизаций не подтвердила себя на практике. Осуществление диалога цивилизаций, в каком-то аспекте тоже остается сомнительным. Хотя обе теории могут стать предметом анализа другой статьи. Фактом остается то, что терроризм и другие формы неальтруистического поведения, представляющие общечеловеческие вызовы, стали далеко не последними обсуждаемыми проблемами в перечне вопросов повестки дня почти любых региональных и международных политических саммитов, а также двухсторонних встреч лидеров стран мира и многочисленных научных конференций и симпозиумов. Проблемы же столкновение цивилизаций и диалога цивилизаций не вызвали такого резонанса у широкой общественности и в узких экспертных кругах.

Под влиянием политической риторики и многочисленности различных мероприятий, посвященных борьбе с терроризмом, большинство населения планеты, если не сказать, что все, подумали, что акторы мировой политики в действительности стали бороться с терроризмом, как таковым. Даже можно было сказать, что люди радовались от такой инициативы своих лидеров. Этому способствовало не столько бурное информирование общества о происходящих событиях, сколько появление у управляемого большинства всего мира уверенности в том, что управляющее меньшинство хочет нейтрализовать или обезвредить деятельность неальтруистических организаций, обеспечить различные виды безопасности простых людей. В этот период картина мировой политики и политических отношений обрисовывалась исходя из предположений об открытости мировой политики и составляющих ее процессов. Меньшее внимание было уделено скрытым политическим процессам мировой политики в аспекте борьбы с международным терроризмом, тому, что она также является сферой столкновения и реализации скрытых, неафишируемых интересов и действий, тому, что с точки зрения ведущих мировых игроков, при публичном осуждении ими любого терроризма, оказывается существует терроризм чужой, с которым надо бороться, и терроризм свой, который надо поддерживать. Последние же, проходящие на Ближнем Востоке события показали и показывают «реальную картину» или, лучше сказать, «полу реальную» мировой политики борьбу с терроризмом. То есть, скрытые политические процессы мировой политики в сфере борьбы с терроризмом становятся видными как на ладони.

Реалии мировой политики в борьбе с международным терроризмом стали открытыми (особенно для большой аудитории), когда интересы России и США на Ближнем Востоке, особенно в Сирии, столкнулись «лоб в лоб». Чтобы доказать свою правоту и обосновать интересы, стороны начали обвинять друг друга в негласной поддержке ультрарадикальных и террористических организаций. В ходе такого взаимообвинения стали открываться неприглядные подробности мирового политического закулисья, особенно, с точки зрения третьих стран, которые стали видеть в себе лишь пешек, разменных фигур в Большой игре Больших игроков. Может быть, кто-то скажет, что интересы игроков в этом регионе были известны и раньше. Я с таким мнением охотно соглашусь, но то, что многие скрытые политические процессы проявились лишь в самое последнее время, это тоже факт. Мы полагаем, что если бы Россия не взяла бы инициативу борьбы с ДОИШом то вряд ли такая большая аудитория понял бы «полу-реальную картину» участия мировых магнатов в борьбе с терроризмом. Если бы инициатива в борьбе с ДАИШ исходила, например, от Турции или Ирана, то вряд ли бы удалось открыть закулисье мировой политики. Это связано не только с тем, что они сами имеют интересы (Турция - геополитические + экономические, Иран - опасения за свою безопасность + экономические), а потому, что они не имеют такого политического веса, которой есть у России, в противопоставлении себя с США и их союзниками. Западу удалось бы сохранить многое в тайне, если бы они своевременно задействовали бы Турцию, как своего партнера по НАТО и более активно бы учли ее собственные интересы в регионе. Но, при одном условии, что если бы Россия тоже отсутствовала в борьбе. Однако, как видно, обе стороны (Россия и США) используют как Иран, так и Турцию, в достижении своих интересов или, можно сказать, совместных интересов. Конфликт России и Турции не только не препятствует этому, а, наоборот, помогает, так как США теперь не может оказать помощь Турции в том объеме и в тех формах, что они могли бы сделать раньше. К тому же, этот конфликт серьезно отодвинул перспективы достижения Турцией своих собственных интересов, так как Россия сделает все возможное, чтобы они остались только лишь интересами, не получив удовлетворения в конкретных решениях.

Реальная картина мировая борьба с терроризмом обрисовывается тогда, когда исследователь четко прослеживает поведение мировых акторов по направлениям, в которых терроризм создает угрозы ценностям  общечеловеческого характера. Полу реальными и полуоткрытыми мы называем происходящие события потому, что пока для общества недоступна вся информация о происходящем, некоторые политические решения и процессы остаются скрытыми от общественности. Первое, что необходимо зафиксировать: внешняя политика России заметно отличается от политики Советского Союза, являвшейся более открытой. Современная Россия не является категорическим противником скрытой политики и использования средств, имеющих спорную этическую окраску. Вторым фактом, который необходимо зафиксировать, выступает то, что крупные игроки мировой политики строят свои действия исходя из узко национальных интересов, а общечеловеческие интересы перед их национальными интересами становятся ничем, хотя их политическая риторика носит противоположный характер.  Третий факт — среди государств мира есть страны, претендующие, на роль  мирового полицейского и если в его интересах будет поддержка терроризма, он ее окажет, используя их как своих марионеток.  Яркими примерами может стать Украина, Ближний Восток, особенно Сирия. В этом плане можно рассматривать и деятельность мировых и региональных держав в нашем южном соседе - Исламском государстве Афганистан. Говоря конкретно о государствах, претендующих на роль мирового полицейского, необходимо говорить не только о США (что является уже достаточно привычным), но и об ЕС, и о России. Хотя политическая риторика России, на первый взгляд, и противоположна, ее внешнеполитические действия последних лет позволяют  выдвинуть такое предположение.

Такой ход политических процессов свидетельствует о том, что  границы между внутренней и внешней политикой размываются. В традиционном понимании, внешняя политика, должно основываться на внутренней политике. Однако традиционное понимание политики в его полном смысле постепенно становится осуществимо только для влиятельных мировых и региональных игроков мировой политики. А для слабых и невлиятельных игроков мировой политики внешняя политика почти, что становится основы их внутренней политики, т.е., слабые и невлиятельные государства должны конструктировать свои внутренние политики с внешними политиками более влиятельных и сильных государств мира, ибо последствия будет болезненным как для политиков, так и их государств. Ярким примером этой мысли выступает Украина и Сирия. Вообще такой поворот традиционной политики напоминает такую метафору (метафора слабых и не влияющих государств) выступающей, если можно так выразит антонимом метафоры сильных и влияющих государств, (которые ниже написано). «Политик в своем государстве должен надеть те штаны, которые соответствовали бы погоды не только своей улице, но и даже, погоды улицах сильных своих соседей».

 Анализ же действий России и США на Ближнем Востоке и Украине обосновывает нашу первую мысль об осуществление традиционное понимание политики, т.е., «внутренняя политика основывается на внешней». Эти страны предпринимают действия, на мировой арене исходя из необходимости укрепления поддержки среди населения,  нейтрализации провальных решений во внутренней политике, особенно, в экономической сфере. (Примечательно, что для России и США список внутренних проблем во многом совпадает, хотя и различается их проявление: неэффективная экономическая политика, проблема в гарантированности прав и свобод человека, неэффективная и громоздкая система госуправления и еще ряд других). Необходимо отметить, что политический истеблишмент как России, так и США, несмотря на многочисленные научные разработки, продолжает игнорировать позицию науки в том, что если внешняя их политика будет определяться сиюминутными внутриполитическими интересами, то последствия такой позиции будут болезненными как для политиков, так и их государств. Это напоминает такую метафору (метафора сильных и влияющих государств) «Политик в своем государстве должен надеть те штаны, которые соответствовали бы погоде на своей улице, а не улице соседа, или даже, можно сказать, улицах соседей». Но, как в России, так и в США, существуют политики, которые не обращают внимания на погоду соседей и надевают те штаны, которые соответствуют внутренней погоде или, в лучшем случае, погоде своих близких сердцу соседей. Когда же им напоминают о выработанных веками мировой политики «правилах игры»,  это вызывает у них невротическую реакцию. К сожалению, мировая история пока еще не создала средств, которые могли бы заставить таких политиков действовать в соответствии с правилами игры. Думается, большая роль в этом должна принадлежать ООН, но и эта моральная авторитетная организация, на данный момент, остерегается выступать с однозначной позицией по этой щекотливой теме.

Мы почти каждый день слышим от того или иного политического лидера, что для борьбы с таким злом как терроризм и экстремизм надо объединять совместные усилия всех государств мирового сообщества. Это с идеалистической точки зрения хорошо, даже, можно сказать, очень, но реалистический взгляд на отношения мировых игроков показывает иную картину. Если мировую политику оценивать с позиции реалистической школы в политологии, то картина мировой политики в борьбе с терроризмом вырисовывается весьма пессимистическая. Так одни государства всячески поддерживают эти террористические организаций, другие ведут активную борьбу. Определенное число государств заняло нейтральную позицию. Позиция последних в каком-то смысле понятна. Также понятна позиция поддерживающих и борющихся с этим злом. Но в основе политики большинства стран лежат их узко-национальные собственные интересы. Страны озабоченны борьбой с терроризмом не как с мировым злом, которое причиняет вред каждой стране в мире и даже каждому человеку. Страны борются с ним в той степени, в которой терроризм причиняет вред их конкретным интересам. В таком случае возникают вопросы, можно ли их назвать борющийся? Не пора ли нам применят антоним последнего? Глядя на открытие и скрытие, политические процессы мировой политики в борьбе с терроризмом ясно становится одно, одни государства борются с этим злом, а другие их поддерживают. А в таком подходе нет эффективности и достичь серьезного результата не удастся, невзирая на всю политическую мощь риторики. До тех пор пока такие позиции сохраняются, пока не произойдет объединение усилий действительно всех стран, терроризм будет существовать, и борьба с ним будет оставаться не эффективной. Не верите? Поживем, увидим!

Неъмонов Дж.М. к.п.н.,  доцент кафедры общественных наук ТГУК

Субхон Муродов.   к. п. н., с.п., кафедры общественных наук ТГУК.